В тюркском языкознании категорию притворства и симулятивности называют модальностью глагола. Она образуется перифрастической аналитической формой причастия результативного прошедшего времени в сочетании с глаголом буол-. Ее выявили исследователи аналитических и перифрастических форм тюркского глагола А. Н. Кононов, М. С. Михайлов, П. И. Кузнецов, Ф. А. Ганиев, Д. Г. Тумашева, К. С. Сулейманов, М. С. Мардиева и др. Она характерна во многих тюркских языках, но в грамматиках ее не все исследователи замечают, поэтому не включают как особую категорию глагола. В якутском языке эту модальность отметили Е. И. Убрятова, Е. И. Коркина и Н. Е. Петров, но как особую модальную форму глагола до сих пор не описали в грамматике якутского языка. Это, видимо, связано тем, что: во-первых, в якутском языкознании до сих пор аналитические и перифрастические формы глагола монографически не исследованы; во-вторых, тем, что статус категории притворства и симулятивности не определена в грамматике якутского глагола. Автор данной статьи солидарен с исследователями тюркского глагола в том, что категория притворства и симулятивности является аналитической формой глагола, но сомневается в определении ее статуса как модальной формы глагола. По способу образования эта форма относится к причастиями глаголообразованию т. е. перифрастическим формам, а по содержанию – видовременной категории (результативному прошедшему времени), а по отношению к реальной действительности-притворно-симулятивному действию. Таким образом, категория притворства и симулятивности в грамматике якутского языка должна описываться в разделе причастных аналитических форм глагола под статусом видо-время-модальных категорий. In Turkic linguistics, the category of pretense and simulation is called the modality of the verb. It is formed by the periphrastic analytical form of the participle of the productive past tense in combination with the verb buol. It was identified by researchers of analytical and periphrastic forms of the Turkic verb Kononov, Mikhailov, Kuznetsov, Ganiev, Tumasheva, Suleymanov, Mardieva, and others. It is characteristic in many Turkic languages, but not all researchers notice it in grammars; therefore they do not include it as a special category of the verb. In the Yakut language, this modality was noted by Ubryatova, Korkina and Petrov, but as a special modal form of the verb has not yet been described in the grammar of the Yakut language. This is probably due to the fact that: firstly, in Yakut linguistics, the analytical and periphrastic forms of the verb have not yet been monographically studied; secondly, the status of the category of pretense and simulation is not defined in the grammar of the Yakut verb. The author of this article agrees with the researchers of the Turkic verb that the category of pretense and simulation is an analytical form of the verb, but is mistaken in determining its status as a modal form of the verb. According to the method of formation, this form refers to participles and verb formation, i.e. periphrastic forms, and according to the content - a kind-time category (effective past tense), and in relation to real reality – a pretended-simulative action. Thus, the category of pretense and simulation in the grammar of the Yakut language should be described in the section of participial analytical verb forms under the status of view-time-modal categories.