Рассматриваются водные транспортные средства, участвовавшие в формировании хозяйственной спецификации и духовных ценностей бродячих охотничьих и рыболовных племен юкагиров верхней Колымы. Водные ресурсы северных широт предполагали наличие специализированных плавсредств в соответствии с потребностями кочевого быта: легкие в управлении и переноске челноки промысловиков, грузовые и транспортные лодки для перекочевки семей с женщинами, стариками, детьми. Средства перемещения, которые могли быть использованы для военных, меновых и иных целей. Транспортный парк предполагал различия в размерах и конструкциях. Верхнеколымские юкагиры в конце XIX - начале XX в. кочевали на плотах треугольной формы, лодках долбленых и дощатых, одно- и многоместных. Основные сведения по водным транспортным средствам собрал В.И. Иохельсон, дополняют его материалы Ю.Б. Симченко, который обобщил данные по древним каркасным лодкам в арсенале рыболовов и охотников на дикого северного оленя. Каркасные лодки с кожаным покрытием существовали у эвенов Якутии. Следы наличия их у юкагиров тундры выявил Ю.Б. Симченко. Автором настоящей статьи получена информация от американской эскимоски о существовании у них плота треугольной формы с кожаной обтяжной. Напрашивается вопрос: не являются ли треугольные плоты (юкагирский и эскимосский с кожаной обтяжкой] и каркасная лодка эвенов так называемыми культурными окаменелостями, свидетельствами существования многоместных средств передвижения для членов рода в далеком прошлом? Предполагается, что большегрузная лодка лесных юкагиров является комбинированной, соединившей элементы национальных транспортных средств и, возможно, русского карбаса, то есть не рассматривается однозначно как русское заимствование. На протяжении XX в. в связи с серьезными социально-экономическими переменами водный транспорт лесных юкагиров существенно изменился, преимущества получили привозные дюралевые лодки заводского производства. В конце XX - начале XXI вв. у лесных юкагиров р. Ясачной в верховьях Колымы в ограниченном применении сохранился промысловый дощатый челнок из трех досок.
Water vehicles participating in the formation of economic specifications and spiritual values of stray hunting and fishing tribes of the Yukagirs of Upper Kolyma are considered. The water resources of the northern latitudes assumed the availability of specialized watercraft in accordance with the needs of nomadic life: easy shuttle traders and trailers, cargo and transport boats for migrating families with women, old people, and children. Means of conveyance could be used for military, exchange and other purposes. The transport fleet assumed differences in size and construction. Verkhnekolymsk Yukagirs in the late XIX - early XX centuries roamed on rafts of a triangular shape, dugout and boardwalk boats, single and multi-seat. Basic information on water vehicles was collected by V.I. Jochelson, supplemented by his materials Yu. B. Simchenko, who summarized data on ancient frame boats in the arsenal of anglers and wild reindeer hunters. Leather-framed boats existed in the Evens of Yakutia. Traces of their presence among the Tundra Yukagirs were identified by Yu. B. Simchenko. The author of this article received information from the American Eskimo about the existence of a raft of a triangular shape with leather tight. The question arises: are triangular rafts (Yukagir and Eskimo with leather tight) and Even’s frame boat the so-called cultural fossils, evidence of the existence of multi-seat vehicles for members of the clan in the distant past? It is assumed that the heavy boat of the Forest Yukaghirs is combined boat that joins elements of national vehicles and, possibly, Russian karbas, it is not considered unambiguously as Russian borrowing. During XX century in connection with serious socio-economic changes, the water transport of the Forest Yukagirs has changed significantly, the advantages of imported factory-made dural boats. At the end of XX - beginning of XXI centuries Forest Yukagirs Yasachnaya River in the Upper Kolyma in limited use preserved fishing board shuttle of three boards.

Статья посвящена рассмотрению космонима эвенков под названием Чапактэ, переводимая как "Территория беличьих гнезд". В работе предпринята попытка рассмотрения семантически и этимологически слова "Чапактэ" связанного со словом чапа - беличье гнездо. Отмечается, что представления о звездном небе у эвенков складывалось в зависимости от этнической истории развития, основного места обитания этноса, типа хозяйствования, контактов и взаимодействия с соседями в области как материальной, так и духовной культуры. Объясняется, что восприятие охотника-эвенка, созвездие в своей сумме звезд есть определенно-ограниченная территория неба и выбран для обозначения Плеяд очень точный, с точки зрения семантики, космоним Чапактэ - "Территория беличьих гнезд". В обрядовой культуре, в фольклоре (мифе, эпосе] эвенков также отражены мифолого-мировоззренческие аспекты, связанные с белкой, беличьим гнездом и созвездием Плеяды - Чапактэ.
The article is devoted to the consideration of the Evenki cosmonym named Chapakte, translated as "Territory of squirrel nests”. The work attempted to consider the semantic and etymologically word "Chapakte” associated with the word Chapa - squirrel nest. It is noted that the ideas about the starry sky among the Evenki were formed depending on the ethnic history of development, the main habitat of the ethnic group, the type of economy, contacts and interaction with neighbors in both material and spiritual culture. It is explained that the perception of a Hunter-Evenki, the constellation in its sum of stars is definitely a limited territory of the sky, and the cosmonym Chapakte - "territory of squirrels nests” - is chosen to designate the Pleiades. In the ritual culture, in the folklore (myth, epic) of the Evenki, the mythological and worldview aspects associated with the squirrel, squirrel’s nest and the constellation Pleiades-Chapakte are also reflected.

Статья посвящена этимологии известного топонима "Сибирь", являющегося предметом лингвистической дискуссии на протяжении длительного времени. В публикации представлен краткий обзор существующих гипотез, а также выдвинута гипотеза об эвенкийском (тунгусо-маньчжурском] происхождении названия. По мнению авторов, основанном на лингвистическом значении слова и эпических традициях эвенков, возникновение топонима произошло в эвенкийском языке в эпоху расселения эвенков на обширной территории Восточной Сибири. Этимологию топонима следует связывать со значением "мир, земля, горная тайга".
The article is devoted to the etymology of the well-known toponym "Siberia", which has been the subject of linguistic discussion for a long time. The publication provides a brief overview of existing hypotheses, as well as a hypothesis about the Evenki [Tungus-Manchu] origin of the name. According to the authors, whose opinion is based on the linguistic meaning of the word and the epic traditions of the Evenki, the origin of the toponym occurred in the Evenki language during the era of the Evenki's settlement in the vast territory of Eastern Siberia. The etymology of the toponym should be associated with the meaning "world, land, mountain taiga”.